Военачальник - Страница 2

Амалия, как и Влад, была не совсем человеком, а может, и вообще не человеком. Он модифицировал не только ее разум, но и тело: девушка была невероятно красива, а ее стройная фигурка (очень миниатюрная) наводила на мысли о ее слабости, хрупкости и нежности, но это было далеко не так. Амалия — живая машина убийства, с многократно усиленными мышцами, с увеличенной в десятки раз скоростью реакции — для нее муха не проносилась в воздухе, а медленно проплывала, как облако в небе.

Влад иногда подумывал, а смог бы он сам победить ее в реальной боевой рукопашной схватке? При модификации тела Амалии он внес в него такие изменения, каких не было даже у него — до себя никак руки не доходили.

Эта девушка стала его гордостью, результатом деятельности его высочайшего магического умения. А к тому же — просто отличной подругой, любовницей и напарницей, на которую можно положиться в любой ситуации. Ее магический перстень с закачанной в него Силой Влад замкнул на систему регенерации своей телохранительницы и на отражение физических и магических атак — ничто не могло коснуться ее: ни нож, ни стрела, ни меч, ни магический удар, пока в кристалле перстня содержалась Сила. Увы, запасы Силы в перстне были хоть и огромны, но тоже не безграничны — во время жестокой затяжной битвы они могли истаять за считаные минуты.

Его защита, конечно, была мощнее — он являлся магом, сильнейшим магом этого мира — по крайней мере, в этой части континента… Его магический узел вмещал столько Силы, что не снилось ни одному из магистров магии, что стояли теперь у стены тесной группой и ожидали появления императора. Этот узел был замкнут на восстановление, регенерацию его тела, так что убить его было трудно, практически невозможно — пока имелась Сила в узле или перстне.

Перстень Влада тоже являлся произведением магического искусства — редкостный красный алмаз, считающийся самым лучшим накопителем Силы, вмещал ее столько, что можно было загнать туда несколько объемов самого узла, и был замкнут как на узел, так и на защиту владельца. Как и у Амалии, он прикрывал хозяина от физических ударов и магических вторжений.

Поле, предохраняющее Влада и Амалию, невозможно было видеть или осязать, оно находилось на расстоянии примерно двадцати сантиметров от их тел и не пропускало только те физические объекты, которые оказывали на него ударное воздействие. Тут имелись, конечно, свои минусы. Например, можно было убить владельца магического артефакта, если медленно вдавить в него кончик меча, — поле бы не стало против этого протестовать. Но кто медленно втыкает меч? И кто будет ждать, когда в него медленно воткнут меч? Остальное — огонь, сдавливание, утопление, тоже не воспринималось артефактом как агрессия.

Возможно, это и было упущением, но, как преодолеть эти преграды, Влад не знал, а времени на эксперименты у него не хватало — проблем было как блох на бродячей собаке. Впереди намечалась война с соседями-дворянами, наущаемыми вездесущим герцогом Ламанским, война с подземными жителями — человекоящерами (а точнее — ящеролюдьми), обустройство своих земель, развитие клиники и много, много дел, требующих его непосредственного участия.

Люди в зале тихо переговаривались, отчего в воздухе висел непрерывный гул — кто-то громко смеялся, кто-то тихо шептал своему собеседнику на ухо, а кто-то в углу незаметно прижимал свою спутницу к стене, наговаривая ей нежные слова в расчете на ночное продолжение разговора. Время шло.

Наконец огромные, высокие, светлого полированного дерева двери открылись, и мажордом трубно закричал:

— Его императорское величество император Истрии Метислав Третий!

В залу почти вбежал молодой человек, лет около двадцати, богато одетый и увешанный цепями, орденами и кулонами, на его русой голове с трудом удерживалась небольшая корона, сверкающая крупными бриллиантами и изумрудами, — корона императоров Истрии. Его лицо, помятое и какое-то истасканное, было бледным, с пятнами лихорадочного румянца на щеках. Он что-то бурно говорил своему спутнику, главе гильдии магиков, и, пробежав через бальную залу, уселся на трон, отдуваясь и покрывшись испариной.

Влад подумал: «Похоже паренек совсем не уделяет внимания физкультуре и слишком много — алкоголю. Впрочем, какая мне разница? Главное, чтобы индульгенцию на искоренение мятежных дворян подписал. Конечно, можно было бы придушить их и без разрешения, но потом будет столько проблем, что лучше этого избежать».

Музыканты в углу заиграли какую-то плавную мелодию на незнакомых Владу инструментах, впрочем, ноты они и в Истрии ноты — плавная музыка звала к танцу, и скоро пространство наполнилось парами, сходящимися и расходящимися в сложных па и пируэтах.

Влад не любил танцев и относился к ним довольно презрительно (Ну а что еще делать, когда за всю жизнь так и не научился танцевать? Только презирать танцы!), потому спокойно стоял возле стены и наблюдал за происходящим, не предпринимая ни малейшей попытки поучаствовать в этом птичьем базаре.

Он внимательно смотрел на то, что происходит возле императора. Санрат что-то втолковывал Метиславу, тот морщился, потом кивнул и отмахнулся от магика рукой, завершив их переговоры.

Санрат нашел глазами Влада, слегка улыбнулся и кивнул — мол, все нормально. Влад кивнул в ответ и на долю секунды прикрыл глаза в знак согласия.

А бал так и продолжался — пары кружились, музыка сменилась более бодрой и украсилась залихватскими взвизгиваниями каких-то незнакомых инструментов и трелями дудок, напоминающих свирели.